Однажды летом в погожий день вылезла домовая мышь из норки и побежала в Силдруву к своей родне — полевой мыши.
— Ну, здравствуй! Узнаешь ли еще свою родню?
— Здравствуй, здравствуй! Как же мне сестрицу не узнать? До чего ж я рада, что ты меня навестила! А дорогу ты хоть знала, не плутала?
— Чего там плутать?! Скажи-ка мне лучше, сестрица, что это за куча, вся в щетине?
— Да это зерно проросло, моя единственная пища, — грустно отвечает полевая мышь.
Домовая мышь только лапками всплеснула:
— Ах ты господи! Да я бы на таких хлебах с голоду подохла. Ой, сестрица, у меня еда совсем не такая: на завтрак-мясо, на обед — сало, на ужин — сметана. И все это я на кухне достаю, стоит лишь из норки выскочить. Разве можно мою жизнь с твоей сравнить? Приходи ко мне, будем вместе жить.
— Приду, сестрица, приду!
И вот ночью вылезли сестрицы из-под пола и спрашивают сверчка:
— Сверчок, а сверчок, дома ли кот?
— Нет его, в Ригу уехал мышиные шкурки продавать! — отвечает сверчок.
— Значит, можно идти, — обрадовалась домовая мышь. — Ты, сестрица, возле норки побудь, я сюда еду носить стану, а ты в норку тащи.
Но едва домовая мышь шаг ступила, кот — прыг! — прямо на нее. Хорошо еще, что успела она в норку шмыгнуть, а не то бы несдобровать ей.
— Не беда, — успокаивает домовая мышь полевую, — не вышло здесь, ну и ладно, пойдем через главную нору в амбар за салом.
Пошли они в амбар, а тут опять беда: хозяин дверь открыл, а его собачонка так и кинулась на сестриц. Как увидела все это полевая мышь, тотчас собралась домой и говорит:
— Лучше уж проросшее зерно грызть да страху не знать, чем по-барски есть да за шкуру свою дрожать, Я свое зерно сама собираю, а ты только и смотришь, как бы чужим добром поживиться. Прощай!
